И это будет навсегда …
Тематическая выставка « X: КРИТИЧЕСКАЯ ГРАНИЦА » говорит не только о катастрофе на Чернобыльской АЭС или о визите Светланы Алексиевич, лауреата Нобелевской премии по литературе. Создатель выставки Альбинас Волошкявичус обратился к художникам Паневежиса с предложением углубиться в тему, работая над совместным произведением искусства в парах.
Это далеко не простая задача -особенно в мире искусства — потому, что каждый художник стремится к своей личной автономии. Художники готовы отстаивать свою исключительность, личную индивидуальность и уникальность своего художественного стиля любой ценой. Это необходимое условие художественной и экономической ценности творчества художника. Кроме того, это связано с тем, что стиль работы традиционно связан с сингулярностью мышления художника, его индивидуальным мировоззрением и личной мифологией.
Несмотря на ранние авангардные и постмодернистские пророчества о «смерти автора», которые ставили под сомнение само понятие авторства, вышеупомянутое отношение к ценности личного стиля продолжает оставаться доминирующим в мире искусства. Таким образом, призыв Альбинаса Волошкявичуса, мог быть воспринят некоторыми художниками как оскорбление, для других он будет настораживающий или забавный, но в тоже время найдутся и те, которые непременно увидят в этом предложении новые возможности.
И если их попытаться убедить немного более настойчиво (как это и делал Альбинас), то значимость и важность такого сотрудничества будет ясна. Когда указывается заманчивая цель и обещаны приключения, тогда несомненно появляются единомышленники, готовые принести в жертву свой собственный отточенный стиль, сплетая его с художественным подходом другого художника ради создания чего-то нового. И хотя это новое не принадлежит ни одному из этих двух художников по отдельности , но оно является интригой и неожиданно не только для самих художников, но и для зрителей, хорошо знакомых с их художественным почерком.
Точно так же, как нас привлекает новая истина, возникающая в дискуссии между двумя людьми, мы в равной степени можем заинтересоваться творческим результатом, основанным на принципе равнозначного диалога. Поэтому очень интересно наблюдать художественные последствия этого сложного проекта. С одной стороны, это чрезвычайно интимно, поскольку художники просто занимаются творческим «общением» на плоскости одного художественного творения. С другой стороны, вы можете увидеть то, что никогда не произошло бы без этого проекта. Хотя стили отдельных художников вполне знакомы и предсказуемы, их синтез может превратиться в творческое событие и оказаться совершенно непредсказуемым. Третий аспект заключается в возможности проследить ход творческого диалога художников, познакомиться с историей их взаимосвязей, соглашений и разногласий в работе над совместным арт объектом.
Этот критический предел повторяется дважды в этом проекте: во-первых, как чернобыльская катастрофа, открывшая новый этап в истории человечества, и, во-вторых, как критическая встреча художников с проблемой авторства, стиля и сотрудничества. Я считаю, что тема проекта и приглашение к художественному сотрудничеству по-настоящему дополняют друг друга.
Говоря о чернобыльской теме, которая одновременно и глобальна, и персональна, атмосфера обсуждения, исследования и эмпатии оказывается очень полезной. Подобная апокалиптическая тема не подлежит никаким рациональным рассуждениям, историческим или научным объяснениям. Это, скорее, состояние молчаливого посттравматического опыта, экзистенциальное самонаблюдение. Так, говоря о своей книге о Чернобыльской катастрофе, Светлана Алексиевич подчеркнула, что ее текст не касается Чернобыля; это скорее мир Чернобыля, о котором мы так мало знаем. Она считает это пропущенным периодом в истории. Таким образом, ее не интересует сама авария — то, что случилось в ту ночь на электростанции или чья это была ошибка, какие были приняты решения, сколько тонн песка и бетона использовалось для постройки саркофага над этой дырой в аду. Она сосредотачивается на восприятии и чувствах тех людей, которые столкнулись с неизвестным. С тайной. Вот почему Чернобыль является загадкой, которую нам еще предстоит решить. Возможно, в 21 веке. Это вызов, с которым нам приходится сталкиваться. Чему мог научиться человек, угадать или открыть в себе? Как он смотрел на этот мир? По словам писателя, это реконструкция чувств, а не рассказ о событии.
Именно такая реконструкция события началась с участников проекта «X: Critical Limit». В своих концепциях они совершают очень личное путешествие ко времени катастрофы в своих воспоминаниях. Они исследуют масштабы катастрофы, ее символизм. Они организуют свой опыт, эмоции, мысли и видения в совместной работе. Особенно ярко это проявляется в картине «Пустой дом» художников Рамунаса Грикевичюса и Руты Повилайтите. Экзистенциальный монохром земных тонов в холодном голом интерьере плавно распространяется по «зонам» обоих художников и сливается в эмоционально сильную и последовательную композицию. Эта работа особенно тесно перекликается с опытом тех одиноких отшельников, которые остались в смертельной зоне Чернобыля и их смущенного бормотания, записанного Светланой Алексиевич в ее книге «Чернобыльская молитва».
Весьма впечатляющим результатом сотрудничества является «Дым в зеркалах душ» — коллаж из фотографий Стасиса Повилайтиса и живописи Раймондаса Гайюнаса. Органическая, элементарная, ядовито-красная композиция глаз лошади и противогазов шокирует зрителя своей выразительно-резкой художественной манерой, контрастом цвета и черными провалами пустых «глаз природы».
Опасная гамма цветов радиоактивной ядерной катастрофы излучается в совместной работе «Сияние» Сигитаса Лауринавичюса и Валентинаса Печининаса, созданной путем синтеза фотографических изображений и живописи. Более романтичное впечатление производит работа дуэта Саулюса Саладунаса и Освальдаса Юшки. Парящие цветные фигуры ангелов вращаются в вечном круге разрушения и творения на фоне рушащихся стен на фотографии Саулюса Саладунаса.
Интересный пространственный синтез живописи и фотографии вырастает из работ Андрюса Репшиса и Джурате Киртиклите «То, что я помню о том дне…». Утонченный черно-белый рисунок маленького самолета и аналогичный монохромный, навязчиво убогий пейзаж озерного берега, увиденного глазами летящей птицы, интересны именно в сопоставлении; только в сотрудничестве двух, таких разных методов, обнаружилось их взаимное комплементарное обогащение.
Эти дуэты наглядно продемонстрировали, что, безусловно, стоит рисковать, соглашаясь на сотрудничество, даже в ущерб целостности собственного стиля. Только так, на критическом пересечении двух художественных методов, возникает третий смысл — и только при наличии доброй воли, доверия и решимости.
Очевидно, что существует также традиционная, «непарная» интерпретация этой техногенной катастрофы. Таким образом, даже при работе по отдельности, Гирмантас Рудокас, Миндаугас Брейва, Томаш Рудокас, Эугениюс Марцинкявичюс, Диана Рудокиене и Раймондас Гайюнас смогли найти интересные и неожиданные выражения этой темы. Почему? Когда куратор предлагает соответствующую и конкретную тему, когда выставка целенаправленно связана с событием, художник больше не является полностью свободным. Он вовлечен в диалог и дискуссию; он вынужден трансформироваться, пересматривать свои стилистические возможности. Такое созидание в управляемом проекте — также своего рода дуэт. Однако в этом случае это не сотрудничество художников, а сотрудничество между художником и куратором. Такое взаимодействие также может быть полезным для обновления стиля.
Например, в своей драматически впечатляющей картине Диана Рудокиене изображает море, охваченное радиоактивными солнечными ветрами. Пробираясь в этой воде, художник останавливает своего зрителя молчаливо-вопросительным взглядом. Она не флиртует, это, скорее, приглашение к диалогу, чтобы задать вопросы, на которые нет ответов. Еще одна работа для этого проекта была также предложена Раймондасом Гайлиусом, который представляет интересную и всеобъемлющую историю — триптих — о суицидальных страстях энтузиастов виртуальной реальности. Гирмантас Рудокас представил проект сложной вышитой абстракции; Минималистичное выражение глубоко продуманных идей типично для картины Томаса Рудокаса. Кинематографическое ожидание ужасной сцены мастерски создано Миндаугасом Брейвой: комбинируя сложный рисунок и свободный живописный мазок, резкие краски и пробелы, художники вовлекают нас в странную историю, где страшные опасения преобладают над ясным концом. В меньшей степени подчинена теме картина Евгения Марцинкявичюса, что предоставляет больше свободы зрителям для собственных интерпретаций. И никогда не следует забывать, что одним из главных соавторов художественных произведений являются сами зрители.
Этот проект «X: Критический порог» значим, как инициатива сотрудничества творческих людей города, как направленное выражение актуальной и последовательной темы, как осязаемая предпосылка для других творческих инициатив в будущем.
Несомненно то, что художнику в высшей степени необходимо созерцание парадоксов современного мира. Тем более, что сама Светлана Алексиевич утверждает, что нельзя сказать, что мы живем в постчернобыльские времена. Мы живем во времена Чернобыля, и так будет всегда.
Виргиниус Кинчинайтиc
